Вы находитесь на архивной версии сайта Пушкинского Дома
Перейти на новую версию сайта -- http://pushkinskijdom.ru/

Имя Пушкинского Дома

История | Литературный музей | Рукописный отдел | Библиотека | Кабинеты
 
Показать на одной странице

Только на первый взгляд кажется, что Санкт-Петербург переполнен скульптурными памятниками. Их не так много сравнительно с другими столичными и значимыми городами мира. Другое дело — запоминаемость памятников града Петрова, их запечатленность в душе каждого видевшего (да, пожалуй, и никогда не видевшего тоже) и в общенациональной нашей душе. Недаром иной раз так органично их как бы второе, не материальное, а чисто духовное рождение и увековечение.

«Медного всадника» Пушкин еще раз изваял в своей поэме и навсегда присвоил монументу Петра это, ставшее символичным, название. «Александрийский столп» все знают и по пушкинскому стиху...

А когда дело, наконец, дошло до памятника самому Пушкину, то открытие в Москве в 1880 г. скульптуры поэта работы А. М. Опекушина стало высочайшим и действительно духовным действом: моментом (увы, тогда только моментом) национального разрешения и примирения. Сопроводивший открытие памятника «Пушкинский праздник» стал и своеобразным духовным ристалищем, где выступили Иван Тургенев, и Иван Аксаков, и Александр Островский. И где безусловным победителем стал Федор Достоевский, который изрек свое знаменитое откровение — речь «Пушкин».

Так что когда в пору подготовки к столетию со дня рождения великого русского поэта (1899) встал вопрос о новом ему памятнике уже в Петербурге, стало ясно, что вряд ли нужно соревноваться с Москвой в традиционном скульптурном увековечении. Скромный памятник поэту, установленный на Пушкинской улице в Петербурге, лишь подчеркнул это. И если профессор Академии художеств М. Я. Виллие сравнительно сдержанно писал, что фигура эта недостойна поэта, недостойна и столицы, то писатель А. И. Куприн, например, дал выход гневу: «Надо говорить правду: это не монумент, а позорище. Величайшему поэту огромной страны, ее пламенному, благородному, чистому сердцу, ее лучшему сыну, нашей первой гордости и нашему оправданию, родоначальнику прекрасной русской литературы — мы умудрились поставить самый мещанский, пошлый, жалкий, худосочный памятник в мире. Вовсе не в маленьких его размерах заключается здесь обида. А в его идейной ничтожности».

В воздухе носилась идея какой-то совершенно иной и новой дани поэту, которая не только отвечала бы все увеличивающейся и растущей роли его в жизни России, а, может быть, сама получала бы постоянную возможность увеличиваться и прирастать.

При Академии наук была создана Комиссия по устройству чествования столетия со дня рождения великого русского поэта А. С. Пушкина. Ее председателем стал президент Императорской Академии наук великий князь Константин Константинович – поэт, известный под псевдонимом К. Р., один из образованнейших людей того времени, изысканнейший знаток искусств, музыкант, переводчик. В состав комиссии вошли писатели (например, Д. В. Григорович), композиторы (Н. А. Римский-Корсаков), государственные деятели (С. Ю. Витте), академики (А. Н. Веселовский, А. А. Шахматов), представители Академии художеств, Санкт-Петербургского университета и др.

«Нужно придумать такое учреждение, какого еще не было в России, и притом учреждение, в котором приняла бы участие вся грамотная Россия и которое наиболее соответствовало бы значению великого поэта. Мне кажется, что таким учреждением мог бы стать Одеон имени Пушкина. Это должно быть особое, вновь выстроенное здание в центральной местности Петербурга. Здесь могли бы происходить ежегодные состязания поэтов, которые излагали бы свои произведения перед лицом всего народа и увенчивались бы премиями. Здесь могли бы происходить представления драматических произведений Пушкина», — писал в декабре 1898 г. попечитель Оренбургского учебного округа И. Я. Ростовцев члену юбилейной пушкинской Комиссии академику Л. Н. Майкову…

«Озаботиться об учреждении чего-либо такого, что в своей обособленности и цельности не только осталось бы непреходящею памятью празднования, но подлежало бы также и развитию», — предлагал поэт К. К. Случевский, также член комиссии.

«Я вполне сознаю свою назойливость, — писал еще один член пушкинской Комиссии В. А. Рышков знаменитому певцу Л. В. Собинову, — вполне сознаю, что могу вызвать досадное чувство по отношению ко мне, но что же делать, если дело, из-за которого мне приходится тревожить людей, стоящих выше толпы, так велико и так прекрасно! Оно, это дело, и защитит меня и оправдает в ваших глазах. Это, конечно, все тот же величайший Пушкин... Идея Пушкинского Дома, дома корифеев литературы, где было бы сосредоточено все, что этих корифеев касается, так увлекает...»

Идея эта увлекла Леонида Собинова, который неоднократно выступал с концертами в пользу Пушкинского Дома. И не только его — а и Федора Шаляпина, и Веру Комиссаржевскую, и Константина Варламова...

Так что сама мысль о Доме Пушкина изначально оказалась органично связана с Академией наук, с интеллектуальной элитой России.

Через много лет Александр Блок навсегда закрепил это положение в знаменитых, ставших буквально поэтической формулой стихах «Пушкинскому Дому»:

  Имя Пушкинского Дома
  В Академии Наук!
Звук понятный и знакомый,
  Не пустой для сердца звук! <...>

Пушкин! Тайную свободу
  Пели мы вослед тебе!
Дай нам руку в непогоду,
   Помоги в немой борьбе!

Не твоих ли звуков сладость
   Вдохновляла в те года?
Не твоя ли, Пушкин, радость
   Окрыляла нас тогда?

Вот зачем такой знакомый
   И родной для сердца звук —
Имя Пушкинского Дома
  В Академии Наук.

Вот зачем, в часы заката
   Уходя в ночную тьму,
С белой площади Сената
   Тихо кланяюсь ему.

Это, как оказалось, последнее стихотворение Блока стало и пророческим. Поэт недаром именно «с белой площади Сената» (теперь площадь Декабристов) поклонился Пушкинскому Дому, ибо он располагался тогда в главном здании Академии наук. Пройдет немного времени — и Пушкинский Дом примет в свое хранилище и наследие Блока: рукописи, библиотеку, ставшие мемориальными вещи.

Дело к учреждению того, чему в будущем предстояло быть собственно Пушкинским Домом, шло тогда последовательно и постепенно, готовилось, так сказать, исторически. К его предыстории относится, прежде всего, Пушкинская выставка, организованная и проведенная Академией наук. В Большом конференц-зале ее главного здания эта выставка была открыта в мае юбилейного 1899 г. Обильный материал из документов, книг, разнообразной иконографии и меморий, извлеченный из многих учреждений и частных собраний, умело организованный и представленный (руководство здесь осуществляли академик Л. Н. Майков и Б. Л. Модзалевский), позволил еще четче обозначить контуры Пушкинского Дома. И, естественно, тогда же возникло желание сохранить всю эту великолепную коллекцию, столь необходимую для изучения и распространения пушкинского наследия.

Увы, эти уже определявшиеся контуры нового учреждения расплылись и размылись: экспонаты после закрытия выставки вновь разошлись по разным местам. Но идея единого пушкинского центра, который мог бы вобрать все это богатство, тем более окрепла именно потому, что получила уже, по сути, некую, пусть временную реализацию. По справедливому замечанию известного пушкиниста Н. В. Измайлова, Пушкинский Дом сложился, не дожидаясь осуществления первоначальной идеи дома-памятника, а это было, конечно, свидетельством органичной жизненной потребности в создании для страны именно такого постоянного учреждения.

В юбилейном 1899 г. была учреждена, тоже при Академии наук и тоже под председательством ее президента, великого князя Константина Константиновича, Комиссия по возведению собственно памятника поэту, которая тоже пришла к представлению об ином, нетрадиционном памятнике Пушкину.

Первоначально предполагалось, что памятник как некое сочетание скульптуры и здания разместится на набережной от Троицкого до Сампсониевского моста и что эта набережная получит имя Пушкина. Городская дума отвергла предложение, а набережная стала называться Петровской (в честь Петра Великого). Не реализовалось и намерение поставить такой памятник на углу Каменноостровского проспекта и набережной Петра Великого, то есть в районе Троицкой площади.

И уже тогда же, по сути, утвердилось мнение, что такой необычный памятник Пушкину как родоначальнику новой русской литературы станет монументом в честь всей русской литературы и центром ее изучения. Пушкинский Дом, писал его будущий хранитель М. Д. Беляев, «воспринял свое бытие в ряду прочих академических учреждений в качестве института истории новой русской литературы». Это было сказано задолго до того, как он стал таким институтом...

Учреждение Дома Пушкина состоялось только в 1905 г. Комиссия по возведению памятника (а она уже собирала деньги) наконец гласно возбудила вопрос: «Не будет ли желательнее соорудить памятник А. С. Пушкину не в виде статуи, а в виде постройки особого музея. В музее этом, которому должно быть присвоено имя Пушкина как родоначальника нашей изящной литературы, будет сосредоточено все, что касается наших выдающихся художников слова, как-то: рукописи, вещи, издания сочинений и т. п.». Печать, российская общественность поддержали это предложение. На заседании Комиссии 15 декабря 1905 г. вопрос, получивший общее одобрение, был решен. В феврале 1907 г. та же Комиссия изменила уже почти утвердившееся название «Дом Пушкина» на «Пушкинский Дом» и приняла Положение, которое гласило, что он «составляет государственное достояние и находится в ведении Императорской Академии наук».

Впрочем, созидание Пушкинского Дома началось еще до официального его учреждения рабочими усилиями энтузиастов, прежде всего Б. Л. Модзалевского. Еще в юбилейном 1899 г. вице-президент Академии наук, выдающийся пушкинист академик Л. Н. Майков предложил приобрести библиотеку Пушкина. В 1900 г. именно Модзалевский обследовал ее и перевез из подмосковного села Ивановское, где она хранилась в имении внука поэта Александра Александровича, в Петербург в Библиотеку Академии наук. Пока ради сохранения ее в целостности...

«Приобретение библиотеки поэта, — писал в феврале 1906 г. один из устроителей будущего музея, В. А. Рышков, графу И. И. Толстому, — в собственность музея явилось бы драгоценным для него основанием, вполне достойным великого имени Пушкина, и, обеспечив, с одной стороны, дальнейшую судьбу этого ценного собрания, с другой стороны, помогло бы внуку поэта выйти из того затруднительного положения, в которое он был введен, между прочим, и как помещик тяжелыми современными обстоятельствами, и дало бы ему сознание, что, несмотря на это и на полученные им, по сообщению его поверенного, от заграничных книготорговцев выгодные предложения, библиотека его деда останется навсегда достоянием русского общества».

В апреле 1906 г. правительством были выделены средства, и немалые — 18 тысяч рублей — на приобретение этой библиотеки, которая и была передана Пушкинскому Дому, по сути положив тем самым начало его деятельности.

Ныне бесценное книжное собрание, насчитывающее 3700 томов (1523 названия) на 14 языках, хранится в Рукописном отделе Пушкинского Дома (в знаменитом же доме на Мойке, 12 — последней квартире поэта — представлены дублеты).

В 1907 г. по инициативе министра финансов графа В. Н. Коковцова был поставлен вопрос о приобретении выдающегося парижского собрания-музея А. Ф. Онегина. Есть предположение, что этот по паспорту «петербургский мещанин» был незаконнорожденным отпрыском династической фамилии. Воспитывала его крестная мать, и он, хотя и не был ею усыновлен, носил ее фамилию — Отто — до 1890 г., когда по повелению императора Александра  III получил право именоваться Онегиным. Правда, неофициально уже с 1866 г. он называл себя так в память Пушкина.

В 1879 г. навсегда уехав из России, он посвятил всю жизнь созданию Пушкинского музея. Его парижская квартира стала своеобразным Пушкинским Домом во Франции. Собирал он буквально все относящееся к жизни и творчеству великого поэта, — от раритетных автографов, книг, меморий до самых разных календарей, открыток, духов, школьных тетрадей и т. п.

В начале 1880-х гг. его друг, сын Василия Андреевича Жуковского Павел Васильевич, подарил Онегину 60 пушкинских рукописей: первую редакцию «Графа Нулина», фрагменты «Египетских ночей», болдинский автограф «Воеводы» и др. Позднее он же передал бумаги, касающиеся истории дуэли и смерти Пушкина, множество документов, богатую пушкинскую иконографию. Помимо этого П. В. Жуковским были отданы архив и 400 томов библиотеки отца. Постепенно разные владельцы и держатели передали коллекционеру многие ценности, относящиеся к русской и европейской культуре. В онегинском собрании оказались автографы Лермонтова и Гоголя, Герцена и Тургенева, И. Аксакова и Я. Полонского.

Многое он разыскивал и приобретал сам. Музей, заполонивший все три комнаты его парижской квартиры, содержался в идеальном порядке. Он служил духовным прибежищем и символом России для многих эмигрантов в первые годы после революции 1917 г. Собственно, вся жизнь А. Ф. Онегина подвижнически была посвящена созиданию и содержанию его уникальных коллекций.

В. Н. Коковцов провел с Онегиным переговоры о приобретении музея Императорской Академией наук. Тот выговорил себе право пожизненно пользоваться своим собранием. По заключенному договору он получал 10 тысяч золотых рублей единовременно и по 6 тысяч ежегодно на пополнение коллекции. Связи были нарушены революцией 1917 г., но возобновились уже в 1919 г. Онегин скончался в 1925 г. После разрешения сложных юридических вопросов в 1928 г. его коллекция стала поступать в Пушкинский Дом Академии наук в десятках контейнеров: мебель, книги, бронза, картины, гипсы. Часть коллекции, прежде всего пушкинские рукописи, отправлялась даже с дипкурьерами.

Однако вопреки воле собирателя и Пушкинского Дома она стала распыляться (и при этом расхищаться). Многие вещи так и не попали по назначению, а были переданы другим музеям. К настоящему времени часть мемориальных и изобразительных экспонатов находится во Всероссийском музее А. С. Пушкина. В Эрмитаж передана коллекция монет. Пушкинский Дом хранит рукописное собрание и библиотеку. В 1997 г. на основе материалов музея А. Ф. Онегина была организована выставка «Тень Пушкина меня усыновила...».

Следует отметить, что советское правительство охраняло, опекало, финансировало Пушкинский Дом. В числе его директоров находим фамилии известных государственных деятелей, писателей: А. В. Луначарского, Л. Б. Каменева, М. Горького... Многие годы Пушкинским Домом руководили известные советские литературоведы: академик А. С. Бушмин, член-корреспондент АН СССР В. Г. Базанов. Последним крупным государственным приобретением были письма Пушкина невесте Наталье Николаевне, тогда еще Гончаровой, находившиеся в коллекции Сержа Лифаря. По его завещанию они, прежде чем уйти на аукцион, должны были быть предложены Пушкинскому Дому.

Но вернемся к истории. В 1918 г. постановлением Конференции Российской Академии наук Пушкинский Дом как «национальный музей особого типа» получил статус собственно академического учреждения. Из-за войн, неустройств и неурядиц идея строительства особого здания, Одеона, так и не осуществилась. Тогда подкомиссия по устройству Пушкинского Дома (она была создана в рамках Комиссии по возведению памятника поэту, и в нее входили, помимо «рабочих лошадок» В. А. Рышкова и Б. Л. Модзалевского, академики С. Ф. Ольденбург, А. А. Шахматов, Н. А. Котляревский) высказала пожелание, чтобы Пушкинский Дом в основных своих чертах представлял собою здание в стиле ампир и включал в себя залы для коллекций, большой зал для публичных заседаний и кабинеты для занятий научного персонала.

Лишь в 1927 г. поскитавшийся по городу Пушкинский Дом обрел постоянное место — построенное по проекту архитектора И. Ф. Лукини с классическим восьмиколонным портиком и медными скульптурами Меркурия, Нептуна и Цереры над фронтоном здание бывшей главной Морской таможни (русский ампир, тридцатые годы XIX  в.). По преданию, бывал в нем и Пушкин.

По масштабам и характеру планировки это здание на набережной Макарова даже превзошло то, что предполагали построить согласно первоначальным проектам. Собрания и коллекции, вынужденно разобщенные и разрозненные, наконец были слиты в некую целостность. Это позволило строить экспозицию по историческому принципу, естественно, делая акценты, продиктованные особенностями и объемами самих материалов. Со временем именно эта сторона дела вышла на первый план в музее: общий литературный процесс перестал быть главной темой экспозиции. Она обрела прежде всего, так сказать, монографический характер.

В юбилейном пушкинском 1999 г. перед Пушкинским Домом был возведен, точнее, восстановлен классический бюст поэта, созданный скульптором И. Н. Шредером, который когда-то стоял на Каменноостровском проспекте перед зданием ставшего Александровским Царскосельского лицея. Это придало всему пушкинодомскому ансамблю завершенность. А во дворе, незаметное с фасада, сооружено здание современного архивохранилища, соединенное с основным корпусом застекленным переходом.

С 1930 г. Пушкинский Дом становится академическим Институтом русской литературы (сокращенно — ИРЛИ), сохраняя свое первородное название — Пушкинский Дом и являя сложный музейно-исследовательский комплекс, единственный в мире по своеобразию.


История | Стр. 1 из 5 | Литературный музей